Удалился к Ларсу Порсене, царю этрусского города Клузия, и просил его помощи. Порсена пошел на Рим с таким большим войском, что римляне не могли выйти в поле на битву с ним, и он занял Яникул, холм на правом берегу Тибра. Римский отряд, стоявший в укреплении на этом холме, бежал в город через мост; враги гнались за ним и проникли бы в город вместе с бегущими, если бы не остановил их Гораций Коклес, которому было вверено охранение моста. Он был сильный воин и с двумя товарищами отражал рвавшихся на мост врагов, а за ним, по его приказание, ломали мост. Когда уже едва было можно пройти, он отослал своих товарищей и один продолжал оборонять доступ к мосту, пока по треску упавшей настилки и радостному крику воинов, разломавших мост, узнал, что работа кончена. Тогда он воззвал к отцу Тиберину (богу реки Тибра), чтоб он принял его и его оружие в свою священную воду и защитил его; совершив молитву, он спрыгнул в волны и переплыл на римский берег под стрелами врагов. После, когда в городе стал свирепствовать голод, каждый гражданин в благодарность отдавал Горацию часть пищи, в которой так сильно нуждался сам; а республика, по окончании войны, поставила ему статую и подарила ему столько земли, сколько он мог вспахать плугом в один день.

Муций Сцевола

Такую же награду получил и Муций Сцевола. В осажденном Риме начался сильный голод; Рим не мог долго сопротивляться; Муций Сцевола, с разрешения сената, пошел убить этрусского царя, чтобы спасти родину. Он тайно проник в стан и, зная по‑этрусски, вошел в царский шатер, но по ошибке заколол вместо царя богато одетого сановника. Порсена хотел узнать, нет ли у него сообщников и, чтобы вынудить его к сознанию, грозил ему пыткой; он положил правую руку на огонь жертвенника в доказательство, что не боится ни мучений, ни смерти. Лишившись от огня правой руки, он получил за этот подвиг прозвание Сцеволы (левша). Удивленный таким геройством, Порсена отпустил Муция безнаказанно, и как будто в благодарность за это он посоветовал царю поспешить заключением мира, сказав ему, что триста знатных юношей поклялись спасти родину от этрусского царя и что ему, Муцию, досталось по жребию идти первым. Эта угроза так испугала Порсену, что он заключил мир. Не требуя восстановления власти Тарквиния, он ушел с Яникула, удовольствовавшись обещанием римлян возвратить Веям семь округов и взяв у римлян десять юношей и десять девушек в залог верности условиям мира. Когда он пошел обратно, то Клелия, отважная девушка, обманула стража и, вместе с другими девушками‑заложницами переплыв Тибр, благополучно возвратилась в Рим. По требование Порсены римляне возвратили ему Клелию, но великодушный царь почтил её смелость, возвратил ей свободу, позволил ей взять с собою на родину и юношей, бывших заложниками. Республика поставила Клелии на верхнем конце священного пути статую, изображавшую ее сидящей на коне. Сын Порсены Арунс пошел с отрядом войска на латинский город Арицию; но другие латины и тиран города Кум, Аристодем, пришли на помощь Ариции, разбили Арунса, и сам он был убит в сражении. Бежавшие этруски были гостеприимно приняты в Риме. Многие из них не захотели возвратиться домой и поселились в той местности города Рима, которая после этого стала называться этрусской частью.

Муций Сцевола и Порсена. Картина М. Стома, 1640-е

Около этого времени в Рим пришли еще другие переселенцы. Сабинянин Атт Клавс, живниий в городе Регилле, был вынужден политическими противниками покинуть родину и пришел в Рим с своими клиентами; их было так много, что число вооруженных людей простиралось до 5000 человек. Ему была дана земля за рекою Анионом. Он принял в Риме имя Аппия Клавдия; род Клавдиев произошел от него.

Война Рима с латинами и битва при Регилльском озере

Покинутый Порсеною, Тарквиний приехал к своему зятю Октавию Мамилию, и Мамилий убедил латинский союз начать войну с Римом для восстановления власти Тарквиния. Когда латины пошли на Рим, римляне назначили диктатора – то был первый случай назначения этого сановника. Диктатор одержал над латинами славную победу при озере Регилле , на севере от латинских гор, между Римом и Пренестом. По рассказу легенды об этой битве, она была ряд поединков подобно битвам гомеровских героев под Троею. В переднем ряду бился храбрый полководец Постумий; с ним сразился старик Тарквиний, но раненый должен был покинуть поле битвы. С Октавием Мамилием вступил в бой начальник римской конницы Тит Эбуций; они ранили друг друга, но рана Эбуция была тяжела и он должен был покинуть битву, а Мамилий, превозмогая боль раны, повел в бой римских изгнанников, которыми начальствовал Тит Тарквиний. Марк Валерий, брат Попликолы, был убит; два племянника хотели отнять его тело у врагов, но и сами были убиты; римлянами овладел страх, но пришел с своею когортою Постумий и римляне стали побеждать. Мамилий ободрял свое отступающее войско; Герминий, один из тех двух воинов, которые помогали Горацию Коклесу не пускать этрусков на мост, убил Мамилия, но, снимая с него доспехи, сам был убит. Римские всадники сошли с лошадей, двинулись в бой пешие и довершили победу. Враги обратились в бегство; римские всадники снова сели на коней, преследовали их и взяли их стан. Диктатор возвратился с победоносным войском в Рим и у родника Ютурны построил храм. Диоскурам, чья помощь дала римлянам победу.

Поражение латин при Регилле уничтожило последнюю надежду старика Тарквиния. Он уехал к тирану Аристодему в Кумы и умер там . Ушедшие с ним приверженцы его жили и умерли на чужбине.

Легенда о войне Рима с Порсеной и исторические факты

Так рассказывает легенда о войнах, бывших последствием изгнания Тарквиния. Все подробности её свидетельствуют, что история этих лет еще остается на зыбкой почве народного предания, в котором неразрывно переплетены истина и вымысел. Герои, участвующие в великом деле освобождения, – полумифические образы легенды, превышающие размер действительности. Все они находят славную смерть в битвах. Быть может, в основе предания лежать и исторические факты; изгнанная династия, быть может, делала попытки возвратить себе при помощи иноземцев утраченную власть, как делали это изгнанные греческие тираны; но если это и было так, то история основания республики все‑таки остается облечена туманом вымысла, и чем ближе всматриваться в эту легенду, тем сомнительнее становится она. В особенности прикрашена предатель воина с Порсеною; истина в ней опутана поэтическим вымыслом. Римляне хотели думать, что их предки всегда поступали геройски, всегда побеждали врагов. Но как ни прославляет легенда эпоху основания республики, как ни прикрашивает войну с Порсеной, мы имеем известия, свидетельствующие, что этрусский царь овладел Римом и наложил на побежденных тяжкие условия мира. Римляне должны были уступить ему часть своей земли (по предположению Нибура, десять триб, т. е. третью часть римской области); обязались не иметь никаких железных орудий, кроме земледельческих; сенат послал этрусскому царю эмблемы царской власти над Римом – курульный стул, скипетр, золотую корону и шитую золотом тогу; дал ему, когда он уходил, заложников верности. Понятно, что, покорив Рим себе,Порсена не восстановил над ним власть Тарквиния; он отступился от покровительства Тарквинию тем легче, что поссорился с ним, как, говорят некоторые известия; а очень может быть, что поход Порсены и не имел никакого отношения к изгнанию Тарквиния, что только позднейшее предание поставило это нашествие этрусков в связь с делом Тарквиния. Вообще этрусская война представляет много темного. Не подлежит сомнению, что если римляне действительно были вынуждены признать над собою власть этрусского царя, то очень скоро свергли с себя это иго; но как было дело, мы не знаем. Нибур полагает, что победа при Ариции освободила Рим и Лациум от владычества этрусков, которое было мимолетно. Есть мнение, что поход Порсены был результатом реакции национального этрусского чувства против греческого элемента, получившего преобладание в царстве Тарквиниев; есть другое мнение, что этруски, теснимые галлами, пошли на юг поселиться в Кампании и что поход Порсены был лишь передвижением переселенцев из северной Этрурии чрез римскую область. Мы не имеем достаточных материалов, чтобы решить, какое из этих мнений справедливо. Достоверно только то, что Рим при царях приобрел владычество над частью Этрурии и что при республике это владычество пало. Порсена в легенде является владыкою всей Этрурии; быть может, «Порсена» не личное имя, а этрусское название царя.

Происхождение рода

Гай Муций Сцевола прославился тем, что, согласно легенде, пыталcя убить Ларса Порсену , царя этрусского города Клузия , который осадил Рим в 509 до н.э. Сцевола пробрался в шатер Порсены, но по ошибке убил царского писца, который был одет дороже и красивее царя. Сцеволу схватили, и тогда он объявил Порсене, что он лишь один из 300 римских юношей, поклявшихся ценою своей жизни убить Порсену. Когда герою стали угрожать пыткой и смертью, если он откажется раскрыть все детали этого замысла, Сцевола протянул правую руку в разведенный на алтаре огонь и держал её там, пока она не обуглилась. Отвага римлянина так поразила Порсену, что его отпустили, и Порсена заключил с Римом мир. За потерю правой руки Муция прозвали «Сцевола» (лат. scaevola - «левша»). .

Вторая версия несколько иная: после того как Сцевола убил человека,одетого в пурпур, будучи схвачен и приведен к царю, он положил руку на пылающий алтарь, как бы в наказание за то, что ошибся в момент убийства. Когда царь, сжалившись над юношей, отвел его от огня, тот, в благодарность за такую милость, сказал ему, что 300 подобных ему (римлян) составили заговор против него. Царь, испугавшись этого, приняв заложников, прекратил войну. Муцию были даны луга за Тибром, названные в связи с этим Муциевыми. Кроме того, ему была поставлена почетная статуя.

Личные имена представителей рода

Среди Муциев (лат. Mucii ) главным образом использовались такие имена как Публий (лат. Publius ), Квинт (лат. Quintius ) и Гай (лат. Gaius ), каждое из которых было типичным для римлянина.

Ветви рода и его когномены

Главной фамилией Муциев был когномен Сцевола , который изначально представлял собой прозвище, полученное Гаем Муцием за его героический поступок, вследствие которого Муций потерял правую руку (лат. Scaevola - «левша» ). Весьма вероятно, что слово «Scaevola» возникло как уменьшительное от слова «Scaeva» .

Единственной другой фамилией Муциев принято считать когномен Корд , который носили некоторые представители рода «Сцевола» . Согласно некоторым данным, фамилия Корд (лат. Cordus ) принадлежала Гаю Муцию до того как он совершил подвиг и обрел прозвище «Scaeva» .

Дальнейшая история рода

Патрицианский род Муциев рано вымер. Под именем Муция Сцеволы в эпоху поздней Республики и Империи известны знаменитые юристы. Но все они принадлежали плебейской ветви вымершего патрицианского рода .

См. также

• Терманестезия

Примечания

Ссылки

• Гай Муций Сцевола (англ.) . - в Smith "s Dictionary of Greek and Roman Biography and Mythology.
• Плутарх. Сравнительные жизнеописания в двух томах. Т. 1. // Серия "Литературные памятники". М.: Издательство "Наука", 1994.

• ВАЛЕРИЙ МАКСИМ, «О достопамятных деяниях и изречениях», книга III

Wikimedia Foundation . 2010 .

Смотреть что такое "Гай Муций Сцевола" в других словарях:

Ганс Бальдунг. «Муций Сцевола». 1531. Картинная галерея. Дрезден Гай Муций Сцевола (лат. Gaius Mucius Scaevola) легендарный римский герой, пытавшийся убить Ларса Порсену, царя этрусского города Клузия, который осадил Рим в 509 до н.э. Сцевола… … Википедия

Сцевола Гай Муций - СЦÉВОЛА, Гай Муций Сцевола (Gaius Mucius Scaevola; букв. – левша), по антич. преданию, рим. герой – юноша, пробравшийся в лагерь неприятеля, чтобы убить этрусского царя Порсену. Был схвачен и, желая показать презрение к боли и смерти,… … Биографический словарь

- (Gaius Mucius Scaevola), в Древнем Риме легендарный герой; см. Сцевола Гай Муций … Большая советская энциклопедия - Гай см. Сцевола, Гай Муций … Советская историческая энциклопедия

Сцевола, Гай Муций - СЦЕВОЛА (Scaevola, буквально левша) Гай Муций, по античному преданию, римский герой юноша, пробравшийся в лагерь неприятеля, чтобы убить этрусского царя Порсену. Был схвачен и, желая показать презрение к боли и смерти, сам опустил правую руку в… … Иллюстрированный энциклопедический словарь

- (Scaevola, буквально левша), по античному преданию, римский герой юноша, пробравшийся в лагерь этрусков, чтобы убить царя Порсену. Был схвачен и, желая показать презрение к боли и смерти, сам опустил правую руку в огонь. * * * СЦЕВОЛА Гай Муций … Энциклопедический словарь

- (Gaius Mucius Scaevola), легендарный римский герой, пытавшийся убить Ларса Порсену, царя этрусского города Клузия, который осадил Рим в 509 до н.э. Сцевола пробрался в шатер Порсены, но по ошибке убил царского писца. Сцеволу схватили, и тогда он… … Энциклопедия Кольера

Другой типаж римской истории — легендарный Муций Сцевола. Муций – это собственно имя, а Сцевола – это значит левша, прозвище его. Почему левша, сейчас скажу. Итак, в самом начале римской истории, когда римляне свергли царей, к ним подошло (к Риму), войско этрусков во главе с царём Порсенной, который хотел посадить царя Тарквиния Гордого на его трон. И этот враг был страшен. Казалось, Риму не устоять. Но среди римлян нашёлся смельчак, он был как раз юноша из знатного рода Муций, который вызвался пробраться в лагерь противника и убить царя этрусков Порсенну. Но ему не повезло: он вышел из Рима, пошёл по лагерю этрусков, и его схватили.

Его схватили и привели к Порсенне, царю этрусков. Порсенна его спрашивает: кто ты? Муций назвал только своё имя, сказал, что я Муций, и, несмотря на никакие вопросы, отказывался отвечать, проявлял презрение к врагу, к смерти. А когда Порсенна стал ему угрожать, Муций правой рукой влез в огонь и сжёг её в огне, показав этим свою неустрашимость, что ему ничего не страшно: берёт и сжигает руку. После этого он и стал левшой, то есть Сцеволой. И Порсенна был напуган. И Муций сказал: «Царь, я скажу тебе: таких как я – сотня в Риме юношей, и каждый вызвался убить тебя. Ничто тебя не спасёт». Порсенна, восхищенный и устрашённый, приказал отпустить этого смельчака Муция Сцеволу, а сам тут же отступил от Рима, поскольку он хотел жить и понимал, что если там сто таких юношей, то ему точно ничего хорошего не светит.

Муций Сцевола стал героем. На таких образцах, как Гораций, как Муций Сцевола, ещё один римский герой, консул (то есть предводитель), который, командуя армией, приказал не сражаться с противником, не вступать в единоличные схватки с врагом. Но так получилось, что сын этого консула не удержался, вступил в сражение с самым сильным воином врага и убил его. Таким образом, такая ситуация, что он, с одной стороны, нарушил распоряжение своего отца, но, с другой стороны, убил самого сильного противника. Отец приказал казнить своего сына, поскольку он нарушил приказ. Всё войско плакало, но его казнили. Вот вам, пожалуйста, ещё один образец: отец, который отдаёт сына на казнь ради дисциплины, и сын это с пониманием воспринял. Причём сын-то был не какой-то трус, предатель, а герой. Убил врага, но всё равно нарушил дисциплину – иди на смерть. Вот такие типажи.

А потом (и ближе к нашему времени) появляются люди подобные славной династии Катонов. Марк Порций Катон Старший – такой крепкий хозяйственник, как бы сейчас сказали, хозяин, глава семьи, цензор, блюститель нравов в Риме, мастер короткого афоризма. Именно ему принадлежит фраза: «Карфаген должен быть разрушен». Враг греческого влияния как разлагающего влияния. Вот такой типаж: классический римлянин, добродетельный, патриархальный, хозяйственный, патриотичный, высоконравственный. А его потомок, которого тоже будут звать Марк Порций Катон, только уже Младший или Утический, покончит с собой, чтобы не достаться врагу, и до конца будет отстаивать Римскую республику.

Вся римская история полна подобными героями: людьми, которые во имя Рима шли на любые жертвы, которые готовы были на всё ради дисциплины, ради Рима. Вот это римский миф, вот это виртус романус. Помните, как в стихотворении Некрасова «Памяти Добролюбова»:

Суров ты был, ты в молодые годы
Умел рассудку чувства подчинять.
Учил ты жить для славы, для свободы,
Но более учил ты умирать.

Вы спросите, к чему я цитирую Некрасова да ещё о Добролюбове? Неспроста. Потому что в этих строчках выражен идеал гражданина, который навеки остался после Рима. И как ни странно, эта характеристика, приводимая Некрасовым, полностью годится к выражению «виртус романус» (римских добродетелей): суровость, гражданственность, отвага, несгибаемость. Вот она, гражданская мифология Рима, идея служения Римской республике, общему делу. Это объясняет римскую историю, её как бы однобокость такую политическую, и целеустремлённость, и успехи, и эффективность Рима, и длительность римского господства. А потом, когда всё это начнёт разрушаться, разлагаться, распадаться, тогда и Рим рухнет, и разрушится регламентация, и придёт неравенство, индивидуализм, но это всё будет потом.

Осада тем не менее продолжалась, равно как и нужда в хлебе, который чрезвычайно поднялся в цене, и Порсена уже надеялся взять город при помощи обложения, но в это время знатный юноша Гай Муций вознегодовал, что римский народ в пору рабства, находясь под властью царей, ни в одну войну и ни одним врагом не был осажден, а теперь, освободившись, заперт теми самыми этрусками, войска которых часто разбивал. И вот, полагая, что следует отомстить за этот позор каким-нибудь великим и смелым предприятием, он сперва хотел на свой страх пробраться в неприятельский лагерь. Однако опасаясь, что его могут схватить римские стражи как перебежчика, если он пойдет без разрешения консулов и без чьего бы то ни было ведома (а нынешнее положение города будет подтверждать это подозрение), он обратился к сенату. «Я хочу, отцы, – сказал он, – перейти Тибр и, если возможно, пробраться в неприятельский лагерь не с целью грабежа и не с тем, чтобы мстить за опустошения; если боги помогут, то я имею в уме более серьезное дело!» Сенаторы одобряют.

Спрятав под одежду меч, он отправляется. Прибыв туда, он остановился в самой густой толпе перед трибуналом царя. Случайно там происходила раздача жалованья воинам, причем секретарь, сидевший вместе с царем, почти в такой же одежде, был очень занят, и все воины подходили к нему. Боясь спросить, который Порсена, чтобы не выдать себя сознанием, что он не знает царя, и слепо следуя руководству судьбы, он убил вместо царя секретаря. Пробираясь оттуда через испуганную толпу туда, куда открывал ему путь окровавленный меч, он был схвачен царскими телохранителями, сбежавшимися на крик. Став перед трибуналом царя и в такую страшную минуту более внушая другим боязнь, чем боясь сам, он сказал: «Я римский гражданин; зовут меня Гай Муций; как враг, я хотел убить врага, а так же готов умереть, как готов был совершить убийство. Римляне умеют храбро и действовать, и терпеть. И не один я замыслил это против тебя: за мною следует длинный ряд ищущих той же чести. Итак, если тебе угодно, то приготовься каждый час рисковать своей головой и видеть в преддверии своего дворца меч врага – такую войну объявляем тебе мы, римские юноши; не бойся войска, не бойся битвы; ты один будешь иметь дело с отдельными людьми!»

Когда царь, воспламененный гневом и напуганный опасностью, отдавал приказание развести кругом огни, грозя ему, если он не раскроет тотчас же, о каких засадах он говорил ему загадочно, тот ответил: «Вот тебе, чтобы ты понял, как мало ценят тело те, которые предвидят великую славу!» При этих словах он положил правую руку на огонь, разведенный для жертвоприношения. Когда он жег ее, точно ничего не чувствуя, царь, вне себя от удивления, вскочил со своего седалища, приказал оттащить юношу от алтаря и сказал: «Уходи ты, дерзнувший на более вражеское дело против себя, чем против меня! Я сказал бы: хвала тебе, если бы твоя доблесть стояла за мое отечество; теперь же я освобождаю тебя от ответственности, которой ты подлежал по праву войны, и отпускаю отсюда целым и невредимым» . Тогда Муций, как бы желая отблагодарить, сказал: «Так как ты чтишь доблесть, то получи в дар от меня то, чего ты не мог добиться угрозами: мы, триста лучших римских юношей, поклялись бороться против тебя этим способом. Первый жребий пал на меня; остальные будут являться каждый в свое время, кому придется по жребию, пока судьба не даст попасть в тебя!»

Гай Муций Сцевола В присутствии Ларса Порсены. Матиас Стом, 1640е, Галерея Искусств. Новый Южный Уэльс

По уходе Муция, получившего затем за потерю правой руки прозвище Сцевола, в Рим явились послы от Порсены: первая опасность, от которой спасла его только ошибка убийцы, и перспектива подвергаться ей столько раз, сколько остается заговорщиков, произвели на царя такое впечатление, что он сам предложил римлянам мирные условия. Напрасно при этом заводилась речь о возвращении Тарквиниев на царство; впрочем, это делалось скорее потому, что он не мог отказать в просьбе Тарквиниям, чем потому, чтобы он не предвидел отказа со стороны римлян. Но он добился возвращения вейянам земель, и римляне вынуждены были дать заложников, если хотят, чтобы был сведен гарнизон с Яникульского холма. По заключении мира на этих условиях Порсена свел войско с Яникульского холма и удалился из римских пределов. Гаю Муцию сенаторы за доблесть подарили поле за Тибром, названное потом Муциевыми лугами.

Такой почет, оказанный доблести, побудил и женщин к заслугам перед государством: девица Клелия, одна из заложниц, пользуясь тем, что этрусский лагерь находился недалеко от берега Тибра, обманула стражей, предводительствуя отрядом девиц, переплыла через Тибр под вражескими стрелами и вернула их всех в добром здоровье в Рим родственникам. Когда это было возвещено царю, он прежде всего, под влиянием раздражения, послал в Рим послов требовать выдачи заложницы Клелии; за остальными-де он не гонится. Затем, сменив гнев на удивление, он стал говорить, что это дело превышает подвиги Коклесов и Муциев, и заявил, что если заложница не будет выдана, то он сочтет договор нарушенным, если же будет выдана, то он отпустит ее невредимой домой. Обе стороны сдержали слово: и римляне вернули залог мира согласно договору, и царь этрусков не только не наказал, но и почтил доблесть и, похвалив девушку, сказал, что дарит ей часть заложников; пусть сама выберет, кого хочет. Говорят, что когда все они были выведены, то она выбрала несовершеннолетних, что делало честь ее целомудрию, да и сами заложники единодушно одобряли, что освобождаются из рук врага люди того возраста, в котором легче всего обидеть. По возобновлении мира римляне воздали невиданной доблести женщины небывалый почет, назначив ей конную статую: в конце Священной улицы поставлено было изображение девицы, сидящей на коне.

(Тит Ливий, II, 12-13)

Лапотный Муций Сцевола

А. БЕЛЯЕВ

Римлянин Кай из плебейского рода Муциев, прозванный Сцеволой (левшой), сжег свою правую руку на огне жертвенника перед этрусским царем Порсеной, которого хотел убить, но был схвачен. Видя такую неустрашимость, Порсена отпустил Кая и снял осаду с Рима.

Этот подвиг обессмертил имя Муция Сцеволы.

(Из истории древнего Рима.)

Свечей не зажигали; за окнами Петровского дворца ярко полыхало зарево горящей Москвы. Оно освещало половину лица Наполеона, неподвижно сидевшего возле письменного стола.

Адъютанты не узнавали своего императора. Куда девались его сверхчеловеческое самообладание, его молниеносная решительность? Великий Наполеон, человек без колебаний, казался растерявшимся. Вспышки былой энергии сменялись у него целыми часами апатии или тягостного раздумья. То он требовал от Франции подкреплений, писал Сенату грозные послания, приказывал заготовлять провиант в Варшаве, Смоленске, рассылал своих генералов наблюдать за русской армией и воевать с собственными войсками, разбредавшимися по Москве. То вдруг уходил в себя и погружался в мрачное раздумье. Иногда подолгу смотрел на портрет сына, присланный из Франции накануне Бородинского боя, словно желая узнать судьбу империй и короны..

Поздно вечером в нем вдруг вспыхнула былая энергия. Наполеон вызвал Даву и долго совещался с ним.. Адъютанты, стоявшие за дверью, слышали, как он возбужденно говорил Даву:

Мы много потеряли людей? Ну, что же? Навербуем русских. Они хорошо умеют драться и их много. Я уже отдал приказ о вербовке.

Да, но русские... - возразил Даву.

Что-о? - воскликнул Наполеон, не терпевший возражений.

В это время явился один из адъютантов.

А вот и вы! - И, обратившись к Даву, Наполеон сказал:

Он нам сейчас расскажет, как идет вербовка русских.

Ваше величество... - начал смущенно адъютант.

К делу! Как идет вербовка?

Москва пуста. Русские бегут из сел и деревень.

Ловить, расстреливать за отказ!

Никаких но! Страхом и обещаниями можно заставить людей делать все!

Да, государь, но что они делают?

Что еще?..

Наши вербовщики захватили в Москве нескольких крестьян, чтобы заставить сражаться в рядах наших войск... - начал адъютант.

Ну, и?.. - нетерпеливо перебил Наполеон.

А чтобы они не бежали, им ставили на руку клейма.

Подобно тому, как на заводах клеймят лошадей? - улыбнулся. Наполеон. - Глупо. И дальше?

Один из крестьян спросил: что значит это клеймо? Ему ответили, что это знак того, что он теперь наполеоновский солдат. «Как! Я солдат Наполеона?!» воскликнул он, схватил топор, отрубил себе руку и, кинув ее к ногам присутствующих, сказал:

«- Нате, вам ваше клеймо!»

Наполеон быстро отступил на шаг - назад и даже посмотрел на пол, словно это к его ногам была брошена отрубленная рука, потом, чтобы скрыть свое волнение, круто повернулся, заложил руки назад и стал смотреть через окно на багровое небо.

Наступила зловещая пауза.

Чтобы смягчить впечатление от своего доклада, адъютант насмешливо промолвил:

Тоже, нашелся лапотный Муций Сцевола!

Как? -резко воскликнул Наполеон, повернувшись к адъютанту. И начал чеканить слова, как учитель перед бестолковым учеником:

Этот безвестный мужик в лаптях, конечно, никогда не слыхал о Муции Сцеволе. Но в нем тот же дух. И если они все таковы, то это не смешно... («а страшно», хотел сказать Наполеон, но удержался.)

Вы свободны! - почти крикнул он адъютанту.

Вербовка русских была -прекращена, а. с «лапотными Муциями» Наполеону еще пришлось встретиться, и они победили его.